Проклятие Гиблого хутора - Страница 14

– Не буду, – пообещала я и добавила: – но у меня предчувствие, что беда найдет меня сама.

Петрович не оценил черного юмора, лицо его было непреклонным.

– Помогите мне, – заканючила я.

– Нет.

– Ну, хотя бы расскажите все, что знаете. Что за манера изъясняться загадками? Сплошные намеки да глупые слухи. Просто Гарри Поттер какой-то: «тот, чье имя нельзя называть», – передразнила я. – Но ведь вокруг действительно творится что-то странное!

– Жизнь вообще странная штука.

– Фу, раньше вы не изрекали банальностей, Петрович.

– Мне больше нечего сказать.

Упрямство соседа показалось мне чуть ли не предательством. Ну и пусть, – думала я, сердито сгребая со стола фотографии, – ну, и пожалуйста! Обойдусь без помощников! Сами с усами! Вот пойду на остров и во всем разберусь – слава богу, умом не обижена.

Петрович, кажется, прочел что-то на моем лице и подался вперед, собираясь о чем-то сказать, но в последний момент передумал. Пришлось убираться восвояси, несолоно хлебавши, прижимая к животу драгоценный конверт с фотографиями, но я не унывала.

Завтра на рассвете я двинусь в путь.

Глава 7

Ночью пошел дождь.

Я приоткрыла дверь, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома, и немедленно получила холодный душ с козырька над крыльцом. Предрассветный жиденький утренний свет расплывался в монотонной густой мороси. Увиденное укладывалось в рамки определения рассвета с большой натяжкой, но я была полна решимости довести дело до конца. Данное самой себе обещание делало меня храброй. Или глупой – смотря с какой стороны посмотреть.

Когда я дотащилась до острова, дождь прекратился, но мне уже было все равно – я вымокла до трусов. Вокруг было сыро и достаточно противно. Первый же колючий куст впился мне в штанину, к лицу липла всякая дрянь, с веток за шиворот текла вода, но я упрямо продиралась сквозь истекающий влагой лес.

Топая по едва приметной тропинке, я сокрушенно думала о том, что в моей авантюре нет ни капли романтики. То ли дело в книжках! Там приключения непременно происходят ясным солнечным утром, про непролазную грязь – вот подстава! – ни полслова.

Честно говоря, я имела весьма слабое представление о направлении своего пути, так как на острове оказалась впервые. Полагаясь на традиционный русский авось, я надеялась, что так или иначе наткнусь на что-нибудь необычное, что поможет мне разгадать загадку, а пока просто брела по тропинке, глазея по сторонам. Ничего необычного на глаза не попадалось.

Над высокими деревьями скользили облака, сверху давила тишина настороженной природы, которая не только не была приученной к присутствию людей в этих местах, но и нисколько в этом присутствии не нуждалась.

Ничего не происходило, но потихоньку в душу просачивалась тревога. Чем дальше я углублялась в лес, тем подозрительнее мне казались окрестные заросли. Лес вокруг казался обычным лишь на первый взгляд. Но, пообвыкнув, я поняла, что совсем не слышу щебета птиц, а под ногами все больше крапива да чертополох. Зеленый лес упорно казался вымершим, и все больше наводил на меня ужас, сродни тому первобытному ужасу перед необъяснимым, которое позже переименовали в чувство самосохранения.

Но отступить значило бы признать свое поражение, а я не привыкла проигрывать. В конце концов, реально мне пока ничто не угрожало. Поэтому, одернув липкую футболку, я продолжала свой путь сквозь туман, клубящийся вокруг.

Как я ни храбрилась, ужас нарастал. Мне уже чудилось, что деревья сами собой поворачиваются мне вслед и зловеще трещат сучьями в затылок. Когда я задирала голову в надежде увидеть солнце, небеса будто уносились ввысь и отсиживались там, отказывая в помощи.

Тропинка никуда не подевалась, она по-прежнему вилась под ногами, что заставляло меня сомневаться в том, что остров так уж необитаем, но вот деревья! Черт бы их побрал! Мне казалось, что они сомкнулись как-то чересчур плотно, а когда я заставила себя обернуться, обнаружилось, что позади – сплошной частокол из шершавых замшелых стволов.

Тропинка исчезла…

Точнее говоря, она начиналась ровно с того места, где я стояла, как если бы меня, словно Элли, занесло сюда ураганом и воткнуло посередь дремучего леса. Еще немного и я поверю в бабу-ягу.

Мама дорогая!

Я уже созрела для бегства. Но куда бежать? Деревья обступили меня плотным кольцом, начисто отрезав путь к отступлению.

Не желая верить в очевидное, я прошла немного вперед и шустро обернулась, рассчитывая засечь движущиеся деревья с поличным, однако те, разгадав мой маневр, и не думали двигаться – стояли себе, зарывшись корнями в густой мох. Срочно требовалось либо найти происходящему разумное объяснение, либо переехать в сумасшедший дом, причем второе сейчас казалось мне предпочтительнее.

Пути назад не было, и я рванула вперед, но тут оступилась, кубарем скатилась по склону небольшого оврага и заревела. Теперь-то я понимала, что соваться сюда в одиночку было непроходимой глупостью, но где были мои мозги два часа назад?

Ну какой из меня сталкер? Я продрогла до мозга костей, одежда промокла насквозь и испачкалась. И мне было страшно! Здесь, посреди огромной лужи на дне оврага я казалась себе такой жалкой и беспомощной, что слезы текли рекой.

Не знаю, сколько времени длилась истерика, но внезапно страх перешел в злость. Ну, уж нет! Так просто я не сдамся! Терять мне, кажется, нечего, я в дерьме по самые уши, так что остается как-то выпутываться. Когда у человека не остается другого выхода, он начинает действовать. Наверное, включается тот самый инстинкт самосохранения. Мою решительность подстегнул страх остаться в этом лесу на ночь. До утра я точно не доживу, а, значит, нужно что-то делать. Для начала неплохо бы выбраться из этого оврага.